«Замок стал для нас крепостью». Удивительная история о том, как в годы Великой Отечественной войны Мирский замок стал местом квартирования мирного населения
Анна Олимпиева из городского поселка Мир Кореличского района – дитя войны.
«Жила в замке, но не была княжной»
Когда началась Великая Отечественная война, Анечке Черепок было четыре года. Семья жила в деревне Плисса Минской области, через которую проходила железная дорога на Москву.
– Накануне вечером за деревней появилось странное зарево, но мы, дети, не поняли, в чем причина. Назавтра над деревней уже кружили немецкие самолеты и звучало слово «война», а по железной дороге шли бесконечные составы, – вспоминает Анна Антоновна. – Правда, люди думали, что война продлится недолго, недели две и, собрав самое необходимое, ушли в лес. Немцы разбрасывали листовки, в которых говорилось, чтобы сельчане возвращались, иначе станут бомбить лес. И люди, подчинившись оккупационному режиму, вернулись в свои дома. А что было делать?!
Оккупанты обосновались в местной школе, в одном из классов они держали под арестом раненого красноармейца, который по профессии оказался учителем. Маме было очень жаль его. Сначала она сама носила ему еду, а потом ежедневно отправляла нас с сестрой туда с продуктовой передачей. Как сейчас помню его глаза…
Первый год немецко-фашистской оккупации мы прожили худо-бедно, а на второй начался настоящий голод. Моя старшая сестра Шура болела, родители ломали головы, как нас спасти. А в местечке Мир жил мамин родной брат. Она сходила туда пешком и узнала, что ситуация с продовольствием там была гораздо лучше. Поэтому в 1942-м мы оставили свой дом и на лошади переехали в Мир.
Нас поселили на хуторке Черногорка в доме, где прежде жили работники владельца Мирского замка князя Николая Святополк-Мирского, папа устроился работать на спиртзавод плотником. А через год нас переселили в Мирский замок, который стал своеобразным общежитием для беженцев и бездомных. До этого здесь было еврейское гетто, но евреев зверски расстреляли, и замок освободился. Мы жили в белой башне на втором этаже целых четыре года. Рядом с нами в величественном замке жили более двадцати семей. Люди селились в разные уголки, пригодные для жизни, сколачивали нехитрую мебель и прятались здесь от войны. Здесь же, в одной из башен, за бронированной дверью жил и комендант Мира – немец по фамилии Фэст.
Папа работал на спиртзаводе, мама, как и все женщины, по необходимости выходила на сельхозработы. А мы, вечно голодные дети, гуляли, бегали по замку, изучали его подземелья. Сыро, холодно, порой страшно. Света не было, пользовались лучинами. Потому все стены замка были в полосах от копоти лучин. Но знаете, что было главным и спасало в то тяжелое время? Братство, дружба, взаимовыручка между людьми. Нас, детей, взрослые жалели и всячески пытались облегчить наше военное детство.
В 1944 году, когда Красная Армия освободила Мир от фашистов, в замок заселились и «восточники» из России. А мы, дети, пошли в школу. В деревянном здании рядом с замком обустроили школу, куда собрали мальчишек и девчонок разных возрастов. В первый класс пошли и семилетки, и десятилетки-переростки (через пять лет в местечке построят хорошую школу). Папу в армию не призвали, потому что у него была бронь: нельзя было останавливать завод, на котором он был незаменимым на то время специалистом.
Я хорошо помню, как отступали немцы в 1944-м: из Мира на Барановичи шли их бесконечные вереницы. Мы, дети, сидели на валу и наблюдали. А потом папа пришел и сказал, что комендант спиртзавода предложил всем своим работникам взять лошадей, посадить семьи и уйти вместе с частями немецкой армии (возможно, хотели прикрыться мирными гражданами). Люди, конечно же, лошадей разобрали и ушли кто куда. Наша семья неделю пряталась за деревней Юцевичи, пока в Мир не вступили войска Красной Армии.
Мы вернулись в Мирский замок и жили там вплоть до 1947 года, пока нам не предоставили квартиру в домике на территории спиртзавода. Замковое «общежитие» постепенно расселили. Но сколько бы мы ни встречались со своими прежними соседями по замку, всегда обнимались, как с родными. Это было какое-то особое братство, заключенное за метровыми стенами древнего исполина.
В мире любви и цифр
Мирная жизнь возвращалась стремительно. Убирали руины в местечке, залечивали раны в сердцах. Дети учились и радовались каждой краюхе хлеба, каждой игрушке, каждому хорошему событию, помогали взрослым и мечтали о будущем. Не хватало учебников, тетрадей, чернил, одежды, но это были уже временные и вполне преодолимые трудности.
Анна Черепок окончила школу в 1954-м. И практически сразу вышла замуж за прекрасного парня, приехавшего в командировку в Мир – художника-фотографа Игоря Олимпиева.
– Он был необыкновенным, – рассказывает Анна Антоновна. – Неудивительно, что я сразу влюбилась, приняла предложение руки и сердца и переехала за ним в Барановичи, куда его семья переселилась с Гомельщины. Там родились наши дети. Сперва занималась их воспитанием, а затем с отличием окончила курсы бухгалтеров в бухгалтерской школе и стала там же преподавать, заочно получив образование в Минском финансово-экономическом техникуме. Какое-то время работала экономистом на обувной фабрике. В мире цифр ориентировалась отлично, свои знания и свой опыт передала десяткам начинающих экономистов и бухгалтеров.
В счастье и согласии Олимпиевы прожили более пятидесяти пяти лет. Плоды любви – дочь Татьяна, сын Артур и двое взрослых внуков Сабина и Кирилл – продолжают традиции семьи и гордятся старейшиной рода – своей мамой и бабушкой.
В городской поселок Мир Анна Антоновна вернулась несколько лет назад, чтобы досмотреть одинокую старшую сестру. А, проводив ее в последний путь, осталась жить в ее квартире. Нынче дни Анны Антоновны наполнены простыми бытовыми заботами: принести воды из колонки, убрать, приготовить, постирать, испечь пирог к приезду внуков. А по вечерам она смотрит телевизор и вспоминает…
Рифмы судьбы
– Я скучаю по молодости, по тем далеким временам, когда жизнь кипела, профессия подпитывала, супруг был рядом, дом жил, – делится моя героиня. – Молодость промчалась незаметно, словно миг. Нынче другое время: мы постарели, мир изменился. Но очень хочется, чтобы люди как и прежде дорожили своими корнями, любили и доверяли друг другу и ценили мир. Мир – это главная составляющая счастья, я в этом убеждена.
В шестьдесят лет Анна Антоновна нежданно-негаданно начала рифмовать строки. Первые стихи сочинила для любимого внука. А потом пошло-поехало. Сын, видя, что маму увлек мир поэзии, предложил написать ей стихотворение о Мирском замке, в котором она жила в войну и который до сих пор считает домом детства. Получилась целая поэма – трепетная, душевная. Свое посвящение красавцу-замку моя героиня читает с такой интонацией, что тотчас же вместо милой пожилой женщины возникает хрупкая девочка Анечка, и невольно окунаешься в то время, когда она «жыла ў замку, але князёўнай не была». Мирский замок в ее поэме – «велічавы, срэбрагаловы непакорны волат», «магутны волат, які бачыў войны, захопнікаў, гета», «стаў родным домам для бядноты, абараняў ад пуль і небяспекі, пакуль не скончылася вайна»…
– Все мои стихи – о жизни, – говорит Анна Олимпиева. – О хлебе, отчем доме, предках, Боге, смысле жизни. Почти все – автобиографические: все, что со мной происходит, моя душа преображает в стихи.
– И все же: что, на ваш взгляд, спасло людей в тяжелые годы военного лихолетья? – спрашиваю на прощание.
– Надежда! Вера в Победу, Бога и людей, – не задумываясь, отвечает Анна Антоновна. – Очень хочется, чтобы новые поколения сберегли мир и никогда не узнали ужасов войны.
Поэтические тетради вместе с художественными работами супруга и другими свидетельствами времени Анна Антоновна Олимпиева бережет для новых поколений своей семьи. И будет счастлива, если ее духовный «скарб» поможет тем, кто способен услышать трепет ее светлой души и понять главные человеческие истины.
Оперативные и актуальные новости Гродно и области в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь по ссылке!
