Невозможное возможно. Алексей Шляхтин: «Счастье — слышать звук своих шагов»

05.12.2018 357 Админ

Давно ли вы чувствовали себя счастливыми? Вопрос философский и очень непростой, скажут многие и, наверное, задумаются: а действительно, когда? Новый герой спецпроекта «Невозможное возможно» Алексей Шляхтин, который уже четыре года живет в Жуховичском Доме-интернате для престарелых и инвалидов, уверен, что счастье — это возможность слышать звук своих шагов и иметь семью. К сожалению, ни то, ни другое для него так и не сбылось, ведь с юношеских лет ему приходится жить в инвалидном кресле.

Наше первое знакомство с Алексеем было заочным: мне попались на глаза его стихи, посвященные маме. Настолько трогательные и проникновенные, что я тут же набрала номер Жуховичского Дома-интерната и поинтересовалась, сможет ли их автор со мной встретиться. И вот я уже в самом тяжелом блоке интерната для лежачих пациентов. Алексей встречает меня широкой белозубой улыбкой и на время выключает свой ноутбук.

— Стихи пишу с детства, — рассказывает он. — Сколько их у меня? Наверное, сотни три. Любовь к поэзии началась с анекдотичного случая. В обычную школу я не ходил, учился на дому. Приходит как-то учительница и задает мне выучить отрывок из «Сказки о царе Салтане». А я за выходные выучил весь текст. Конечно, она была приятно удивлена и поставила мне «отлично». Вот так и началась моя любовь к поэзии. Немного повзрослев, начал читать Есенина, Пастернака, Блока, Цветаеву, Ахматову, Мандельштама и Бродского. С 12 лет писал под влиянием Есенина. Его тема мне очень близка, ведь я деревенский житель, так же люблю природу, восхищаюсь красотой людей.

…Всю свою сознательную жизнь Алексей Шляхтин прожил в деревне Верболоты Слонимского района среди простых и душевных людей. Мама, старшие сестры и брат окружили Лешу теплом и любовью.

— Диагноз «прогрессирующая мышечная дистрофия» врачи поставили, когда мне было 5 или 6 лет. До этого я рос и развивался как все дети, — о своем недуге Алексей рассказывает, кажется, абсолютно спокойно. — Прогнозы были неутешительными, маме предлагали отказаться от меня прямо в больнице. Я помню, как выйдя из кабинета врача, она изо всех сил обняла меня и зарыдала. Потом мы поехали домой. Потихоньку я слабел: перестал ходить, но научился ползать. Позже пришлось сесть в инвалидную коляску.

Рассказывая о маме, голос Алексея дрожит: несколько лет назад близкого человека не стало. «О своей любви к людям мы должны говорить при их жизни», — уверен он и читает свое стихотворение «Мама»:

Ты одна моя отрада,
Свет лазоревый во мгле.
Суждено мне с неба падать
В руки теплые твои.
Мне седин твоих усталость
Ближе всех других картин.

Алексей вспоминает первые месяца жизни в интернате, когда оторванный от привычного быта и близких людей, чувствовал пустоту в душе и отчаяние. И тогда он сказал себе: «В жизни ты либо идешь, либо падаешь. Остановился — упал. Поэтому нужно идти, нужно бороться даже из последних сил». И он боролся. Сжав зубы, борется до сих пор и много пишет. В память о маме, о родном доме, о детстве и юности.

Именно мама чаще всего и вдохновляла сына на написание стихов. Как-то увидев первый снег, она сказала: «Сынок, посмотри в окно, какая красота!», так родилось стихотворение «Зимнее»:

В тот день на улице шел снег,
Белокрылых хлопьев кутерьма,
Будто кто-то свыше взял и вмиг
Сдунул пыль с небесного стола.

— Вы не думайте, что я жил затворником, — глаза Алексея блестят от воспоминаний, — у меня с детства много друзей было. От природы я очень общительный и жизнерадостный. Ребята частенько приходили ко мне в гости, и я придумывал для них игры. Например, в пиратов играли, искали клады, сражались. В подростковом возрасте с друзьями на дискотеки ходил. Они меня здорово поддерживали. У меня есть стихотворение «Мой рай в глазах моих друзей»:

Когда ты спросишь: Где ворота рая?
Где отыскать нам к тем вратам ключей?
Я каждым своим вздохом утверждаю:
Мой рай — в глазах моих друзей!

С девушками все было намного сложнее.

— Безусловно, люди с инвалидностью вполне успешно создают семьи, но у меня не сложилось, — с грустью в голосе говорит Алексей. — Была девушка, которая мне нравилась, и она испытывала ко мне симпатию, но, знаете, в деревне ее осудили. Тогда появились стихи «Мне хочется быть просто звуком»:

Если мне суждено стать строчкой
На холодном январском окне,
Я хочу, чтоб от точки до точки
Посвящалась она тебе.

Сегодня весь мир Алексея — это экран его ноутбука. На самом деле он очень большой, даже огромный. Книги, художественное и документальное кино, социальные сети, в которых у него множество друзей. И, конечно, возможность писать стихи.

— Все конечно и потому бесценно, — говорит Алексей, — нужно, чтобы люди помнили об этом, не забывали. Если любишь, признайся. Если ненавидишь, скажи. Ведь завтра может не наступить.

— Что такое счастье? — спрашиваю у Алексея.

— Счастье — это очень просто. Это семья и дом. Кто-то скажет: «Банально!» Но лучше, чем это, ничего нет. Уж я знаю наверняка.

Был июньский вечер четверга,
Улица в закате утопала,
Видел я, как детская рука
Что-то мелом на асфальте рисовала.
А мелок в руке похож на кисть,
Над асфальтовым холстом порхая,
Этих линий белоснежных вязь
Что-то тонкое в моей груди цепляет.
Как же прост сюжет картины той:
Солнце, облако, трава и птицы в небе,
Дерево и дом с печной трубой
И еще собака на пороге.
А еще фигуры трех людей,
А над ними надпись: «Папа, Мама, Я»
Так старательно ручонкою своей
Выводил он краткие слова.
Я спросил его: «Мой юный друг,
Что рисуешь ты с такою — страстью?»
И ребенок отвечал мне так:
«Дядя, я рисую счастье!»